Проблема эффективности культурной политики России на постсоветском пространстве
Аннотация: автор статьи анализирует положение нашей страны на постсоветском пространстве и эффективность проводимой ею культурной политики. Несмотря на распространенные стереотипы, Россия, скорее, утрачивает свое влияние. Автор видит два сценария будущего. По первому — произойдет новая либерализация России, что приведет к оптимизации ее образа на постсоветском пространстве. Второй сценарий — новая историческая формация России с кардинальным геополитическим переформатированием, заключающимся в переносе всех ключевых структур в Сибирь и Дальний Восток. Это также, уже по другим основаниям, может привести к привлечению стран евразийского региона к нашей стране (наподобие СССР).
Ключевые слова: культурная политика, Запад, национальная идентичность, Сибирь и Дальний Восток, либерализация.
Abstract: the author analyzes the situation of our country in the post-Soviet space and the effectiveness of its cultural policy. Despite common stereotypes, Russia is rather losing its influence. The author sees two scenarios of the future. The first is a new liberalization of Russia, which will lead to the optimization of its image in the post-Soviet space. The second scenario is a new historical formation of Russia with a radical geopolitical reformatting, which consists in the transfer of all key structures to Siberia and the far East. It also, for other reasons, can lead to the involvement of the countries of the Eurasian region to our country (like the USSR).
Keywords: cultural policy, the West, national identity, Siberia and the far East, liberalization.
Целью нашего доклада будет анализ эффективности культурной политики России на постсоветском пространстве и в целом — российского присутствия в этом регионе, а также перспектив этого присутствия. Сначала мы коротко охарактеризуем сложившуюся ситуацию, выходя за рамки строго культурологического аспекта.
При этом следует, конечно, отвлечься от имеющей место пропаганды, которая мешает любому научному анализу. (С другой стороны, сама эта пропаганда, феномен «информационной войны» — должен быть проанализирован, но это, к сожалению, выходит за рамки доклада.)
Объективно говоря, ситуация за последние годы, скорее ухудшилась, чем улучшилась. Автор имеет ввиду кризис вокруг Украины. Громкие обвинения в «государственном перевороте» (что, кстати, не приводит к прекращению диалога президентов России и Украины) не могут скрыть правду — в 2014 г. начался болезненный процесс взламывания сложившейся системы влияния России на постсоветском пространстве (можно вести отчет и от событий 2008 г. в Грузии). Присоединение Крыма ничего здесь принципиально не меняет, вернее, меняет в негативную сторону, потому что эта акция, безусловно, шокировала постсоветские государства, и даже Беларусь не признала ее.
В этом смысле наша культурная политика не спасает положения, но просто поддерживает статус-кво. Однако, учитывая опять-таки фактор Украины, ясно, что нужно большее. Известно, что Казахстан в 2017 г. принял официальное решение перевести свой национальный алфавит с кириллицы на латиницу. И это при том, что данная страна в плане политической близости к России — вторая после Беларуси. Между прочим, положение русских в Казахстане достаточно тяжелое, что говорит о некоторой декларативности и избирательности поддержки русского мира, о которой заявляют власти России.
Проблематика эффективности нашей культурной политики также традиционно выводит нас на тему национальной идентичности России, нашей «идеи», различия или единства нашей культуры с западной и пр. В других своих докладах автор уже говорил о том, что наша российская элита, и особенно СМИ, не хотят понимать очевидного. Во-первых, Россия является частью большой европейской культуры, пусть и со своими особенностями. Во-вторых, западный мир не нужно сводить только к факту экономического доминирования США и ЕС. Действительно, КНР уже обгоняет их, но это не качественный, а количественный показатель. Запад сформировал современный глобальный мир, стандарты в сферах политики, культуры и социальной жизни. В-третьих, Запад как целое не заканчивает своего исторического существования. Многополярность формируется — но это происходит медленно, и, главное, — это не несет цивилизационной альтернативы Западу. Все «хедлайнеры» многополярности — Россия, КНР, Индия — включили в свое бытие основные элементы западного мира (кстати, если бы этого не произошло, то не было бы и многополярности).
В этом отношении, ситуация с нашим влиянием, в том числе и культурным, на постсоветском пространстве, трудная. Россия все время оказывается в некоей стойке, в напряжении, «отбивается» от «западного фактора» (между прочим, известно, что все время обороняться — неэффективно). Однако этот «фактор» проникает везде, и чуть ли ни естественно. Некоторые эксперты говорят о том, что РФ следует больше открывать центров русской культуры в странах ближнего зарубежья, конкурируя с аналогичными «центрами влияния» Запада. Хотя все понимают, что последних все равно больше (как это имело место и на Украине). Но эти эксперты не понимают, с каким масштабным явлением они собираются «воевать», потому что им недостает для этого исторического чутья. Речь идет о глобальном всеобщем присутствии западной культуры, о ее «магните». Например, большая часть современного кино- и музыкального контента — западная. На этом фоне «пропаганда русской культуры», даже если она в разы увеличится, серьезного эффекта не даст. Не забывайте и того, что современный россиянин не так уж серьезно воспроизводит свои традиции — он, в лучшем случае, просто хорошо их знает. Так что «патриотичные москвичи» с их айфонами не являются никакой реальной альтернативой Западу.
Что же, в таком случае, нужно делать России, и в политическом, и в культурном плане? И — что реально будет с ней?
Путь, который считается сегодня среди отечественных экспертов самым вероятным и желательным — это сохранение современной ситуации и ее развитие, причем все это подается как «победа России».
Однако представляется, что это не так. Победа не может быть такой истеричной, мелочно-завистливой и обидчивой, как мы видим в нынешней российской пропаганде. Уж не говоря о том, что, во многом, такая победа ограничивается этой самой пропагандой, «информационной борьбой» (то есть, сам статус такой победы вызывает вопросы, и, опять-таки, должен анализироваться наукой как новый феномен политической жизни). Да и русской традиции это, на самом деле, не соответствует. Можно ли представить себе, что А. Невский или А. Суворов — не воевали бы, а занялись бы преимущественно пиаром? Не оказывается ли российская пропаганда огромным мыльным пузырем, очень похожим на финансовые мыльные пузыри, — то есть, некоей уверенностью в собственном могуществе, которое не обеспечено реальными фактами в достаточной мере (в отличие от западной пропаганды?). И не лопнет ли этот пузырь, не превратится ли карета в тыкву?
Если это произойдет, то мы увидим резкое обрушение нашего политического и культурного присутствия на постсоветском пространстве. В этом отношении — очень показательный факт имел место недавно. Президент Беларуси 24 апреля 2018 г. выступил с посланием к народу и парламенту, и он говорил — очень дельно — о том, что отношения с РФ в принципе позитивны, хотя имеют и много недостатков и пр. Но вот что интересно — ни один российский канал в новостях об этом не сообщил, привычно вещая о Сирии и США. Опасный симптом — россиянам интереснее, скажем так, несуществующий журавль в небе, чем существующая синица в руках. Им нужно понять это и спуститься на землю, иначе сама реальность их спустит, и это будет болезненно.
Какие есть альтернативы современному состоянию и его усугублению? Думается, что здесь имеют место два варианта.
Первый — более возможный и более прагматичный. Сама жизнь, наверно, требует его. Это вариант «новой либерализации» современной России, которая приведет к очевидным последствиям того аспекта ее бытия, о котором мы говорим. (Такой вариант означал бы победу позиции, отстаиваемой А. Кудриным и его Центром стратегических разработок, но только в более радикальном виде) [1].
В этом случае, России нужно сломать свою геополитическую гордыню, свои «рога», которые мешают ей войти в «узкие двери» современной европейской идентичности, то есть, окончательно интегрироваться в Западный мир. Тогда нужно снизить расходы на военную сферу и геополитику, обратиться к реальным нуждам россиян. Напомню, что разрыв доходов в нашей стране не по-европейски огромен.
Следствием таких изменений будет временная потеря внешних позиций на постсоветском пространстве (но — опять-таки, заметьте, что, при всей геополитической риторике, потери происходят и сегодня, и еще неизвестно, к чему это приведет).
Однако через несколько десятилетий ситуация может измениться, и об этом справедливо говорят многие ученые. Украина не хотела союза с — по ее словам — «авторитарной и нищей Россией», имея рядом ЕС с высоким уровнем жизни и демократией. Если все это станет другим, то — таким странам, как Украина, выгоднее будет союз с обновленной Россией, учитывая наши исторические связи. Вот тогда идея российской пропаганды о братских славянских народах будет иметь более реальное основание, а не играть роль прикрытия нашего не всегда удачного вмешательства в украинские дела.
Конечно, будет и оборотная сторона этого процесса. Определенное обезличивание станет платой за большую, чем ранее, интеграцию в Западный мир. Но, с другой стороны, что нам терять? Не заключается ли наша особенность сегодня просто в том, что у нас меньше свободы и социальной справедливости, чем в европейских странах (например, в соседних скандинавских государствах)? В то же время, наша великая культура «никуда не денется» — более того, как раз в Западной Европе культурное наследие своих стран традиционно поддерживается (сегодняшняя Россия обладает меньшими возможностями в этой сфере).
Наша страна — относительно бедная, с пропагандистской ненавистью и завистью к Западу, похожа на человека, которому нужно удалить зуб, и он сопротивляется. Но зуб все равно будет удален.
Так видят наше будущее либеральные эксперты, и автор доклада во многом согласен с ними. С этой точки зрения, подлинным патриотизмом будет реальная забота о гражданах, а не жертвы во имя геополитического престижа, тем более что у нас нет с Западом, с которым мы «информационно воюем», глубинных противоречий, как это было еще в прошлом веке (это — еще одна важная черта современной ситуации, которую также следует анализировать).
Есть и второй вариант, который у автора доклада вызывает смешанные чувства. В каком-то смысле, он предпочтительнее первого, он более интересный. Но и более рискованый. Здесь также возникает тема пассионарности, того, кончился ли ресурс россиян на большое цивилизационное строительство (так ставил этот вопрос наш отечественный философ А.С. Панарин[6]). Первый вариант, «либерализация» — означает, что мы устали от истории и хотим спокойной, благополучной жизни (и уж мы-то, с нашей недавней историей войн и огромных жертв, заслужили это).
Проблема в том, что, уж если мы хотим быть лидерами на постсоветском пространстве (хотя это и не самоцель), а, с точки зрения некоторых философов, если мы вообще хотим быть, то мало просто ссылаться на Российскую империю и СССР, нужно самим сотворить что-то масштабное. Об этом сегодня говорят многие, но — глупо просто ностальгировать по величию прошлых воплощений российской идеи (в том-то и дело, наша пропаганда только эту ностальгию нам и предлагает, так что Россия оказывается в подвешенном состоянии «между» Западом и своей неопределенной «тоской» по СССР).
Какой может быть наше новая «инкарнация»?
Кстати, на эту тему тоже есть много вариантов, но — не будем уже усложнять, и предложим свое видение.
Общественный деятель «патриотической направленности», занимавший одно время пост помощника полпреда Президента РФ в Дальневосточном федеральном округе, председатель Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития Ю. Крупнов говорит о необходимости переноса столицы России на Дальний Восток [4]. Заметьте, как бы сразу все изменилось, даже от одного такого переноса.
Но — автор доклада сформулировал бы не так, как Крупнов, хотя в чем-то и похожим образом. Россия могла бы в целом переориентироваться на южную Сибирь и Дальний Восток, сосредоточить на этом регионе свои силы, политические и экономические структуры.
Во-первых, мы бы тогда ушли от близости с Европой, ведь сформировалась своеобразная иерархия — немосквичи едут в Москву, а москвичи в Европу (Москва выступает как плохая копия Европы). Нарушение этой иерархии, создав сначала хаос, затем стимулирует нашу психику на нормальное, неиерархическое восприятие мира и своего места в нем. (При этом автор доклада, конечно, не имеет ничего против Европы, речь идет об операциональных вопросах, связанных с ее вечным соседством. Это тоже отдельная и интересная тема — Россия всегда обрушивалась из-за этого соседства — и при Петре I, и в 1917 г, и в 1991 г. Однако — популярные сегодня «страдания» и «упреки» Западу на эту тему бессмысленны, речь идет о географической неизбежности. Сравните еще в этом смысле Россию с успешной и быстрой вестернизацией Японии — возможно, в силу именно ее удаления от Европы; а вот наши вестернизации приходили к провалу, но — снова роковым образом повторялись.)
Во-вторых, новая Россия смогла бы по-настоящему — а не на словах — развить эколого-туристический и, если можно так сказать, медитативный ресурс Сибири. Мы могли бы стать мировой эко-цивилизацией. Ведь жизнь в городах приносит нам все больше проблем (особенно в нашей стране — в силу ее экономического отставания; здесь нельзя не вспомнить о недавней серии митингов в Подмосковье против мусорных полигонов, кстати, наши СМИ их, как правило, игнорировали, во имя «более важных» событий, то есть — новых твитов американского президента; напомним еще, что, например, Норильск вообще является одним из самых «экологически грязных» городов в мире). Сегодня, кстати, в нашей стране уже есть некоторые локальные движения, которые делают акцент на Сибири и ее природе — «Звенящие кедры России» и пр. (распространяется также — по всей России — практика эко-поселений).
В-третьих, проблема в том, что, как правило, для нового исторического витка необходим свежий, новый ландшафт, а он в Европейской России уже давно исчерпан. Мы привыкли к ситуации, когда оказываемся в роли благодарных потомков, сохраняющих историческое наследие и не созидающих ничего существенно нового, к ситуации Музея и экскурсоводов в нем. В свое время европейцы, прибывшие в Америку, вдохновились ее ландшафтом на историческое творчество. Россия в этом отношении уникальна — нам не нужно ехать в другую страну, наш новый ландшафт как бы «за нашей спиной», но мы редко оглядываемся на него, ведь мы… завистливо смотрим на Запад (во всех смыслах слова).
В-четвертых, близость к «азиатским тиграм», конечно, стимулирует нашу экономику и технологии. Хотя, с другой стороны, автор доклада не считает, что самой России нужно превращаться в еще одного такого тигра, уж не говоря о том, что это вряд ли возможно.
Наконец, в-пятых, мы решим крайне актуальную проблему удержания и освоения зауральских земель (на которую, кстати, наше государство, увлеченное известной «борьбой», не обращает должного внимания [5]).
Такого масштаба изменения могут сыграть роль реальной цивилизационной альтернативы Западу. Альтернатива не в том, чтобы российский самолет облетел американский, и чтобы все журналисты об этом трезвонили… Заметьте, что нынешнее российское отношение к Западу скрывает в себе ненависть и зависть, при отсутствии ощущения реальной самобытности. Напротив, радикальное изменение России — наподобие описанного мной — приведут к нормализации отношения к Западу, мы перестанем ему что-то доказывать, что-то, во что и сами не верим.
Как измениться в случае реализации этого «сибирского» варианта наше присутствие на постсоветском пространстве, политическое и культурное? Радикально, по-настоящему, а не пропагандистки-иллюзорно, как сейчас. Нынешняя Россия играет роль копии Запада (при всех с ним разногласиях). А кому нужна копия, если рядом есть оригинал (поэтому и понятна логика Украины). Современная Россия понимает это и злится. Но злоба — это еще не «самобытность».
Если РФ сможет, масштабно переформатировавшись, сделать из себя нечто новое, исторически интересное, то ей вообще не нужно будет никакой особой политики — в том числе и культурной — для привлечения к себе стран постсоветского пространства, как это было в свое время и с СССР (хотя автор доклада и не в восторге от этого исторического образования). Да и вообще — именно такое, «искреннее влечение», мы и видим в истории на многих примерах, в том числе и США, по крайней мере, в их ранней истории. Просто наша элита не понимает, что «искреннее влечение» невозможно создать искусственно, чисто технически, нагнетая информационный угар, одним приказом сверху, а не широким низовым движением. С другой стороны, Россия будущего не станет создавать нечто наподобие СССР (это и не нужно), но — она, возможно, оживит такую организацию, как ЕАЭС. В целом, при таких изменениях нашей страны, как именно будет выглядеть реальная конфигурация стран постсоветского пространства вокруг нее, неизвестно — но она будет в нашу пользу.
Скорее всего, новая Россия сформирует и новые ценности, новую культуру, пусть и на основе прежней, традиционной. Впрочем, у нас уже есть целый пласт литературы, который мог бы стать здесь «трамплином» — писатели-деревенщики (В. Астафьев, В. Распутин и др.; автор доклада назвал бы это в духе времени «эко-литературой») [7]. Новая культура, а не искусственная пропаганда, и стала бы нашей «мягкой силой» — ведь в этом и состоит естественное цивилизационное лидерство.
Отдельно коснемся важного вопроса. Многие ученые и деятели культуры, говоря о возможном масштабном изменении России (необязательно имея в виду именно «сибирский» вариант), при этом отмечают — без авторитаризма этого не достичь. Автор доклада с этим не согласен. В том-то и дело, что русский народ всегда приносил себя в жертву — петровской европеизации, идеям коммунизма и пр. Новая Россия, о которой говорим мы, не должна быть ни авторитарной, ни тем более тоталитарной. Уж тогда проще никакого рывка не делать (и пойти по первому, «либеральному», варианту). Жертвы должны быть добровольными и моральными. Да и в современном мире такая большая страна, как наша, просто не сможет себе такое позволить, это приведет к закрытости и пр. Во избежание ухода в очередной исторический тупик (которым, все-таки, обернулся СССР), нам нужно создавать альтернативу не вне и в пику, назло Западу, а внутри его большой глобальной цивилизации. Мы уже ее часть, но нам надо обрести себя в ней. В случае реализации «сибирского вектора» — мы станем страной для дауншифтинга и релаксации, глобальной комфортной Обломовкой в хорошем смысле слова, дальневосточным Гоа.
Возможно, современная «информационная война» с Западом — часть нашего поиска, муки роста, но это — совсем не конечная остановка.
Список использованных источников и литературы
- Арбатов А.Г. Разоружение — утопия или императив поствильсоновской эпохи? // «14 пунктов» Вильсона сто лет спустя: как переизобрести мировой порядок. Центр стратегических разработок. М., 2018. Январь. С. 50-59.
- Бжезинский З. Великая шахматная доска. — М: АСТ, 2017. — 256 с.
- Калинина Н.В. Российская диаспоральная политика в странах СНГ: состояние и перспективы. М: Научная книга, 2005. 319 с.
- Крупнов Ю.В. Россия между Западом и Востоком. Курс Норд-Ост. — СПб.: «Нева», 2004. 384 с.
- Нынешней России Сибирь не по плечу (интервью писателя Алексея Иванова) // Аргументы и факты. 2016. № 49. 7 декабря. С. 14.
- Панарин А.С. Россия в цивилизационном процессе (между атлантизмом и евразийством). М: ИФРАН, 1994. 262 с.
- Распутин В.Г. Сибирь, Сибирь… — М: Азбуковник, 2017. 400 с.
- Сурков В.Ю. Одиночество полукровки (14+) // Россия в глобальной политике. 2018. №2. Март-Апрель. С. 85-90.
- Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. 1990. № 3. С. 134 — 155.